литература

Так кто же судьи?

Почти всё, что нам задавали выучить наизусть на уроках литературы, я учил механически. Редко когда сочувствовал и сопереживал. Смысл некоторых отрывков вообще от меня уходил. Слова знакомые, но вместе не складываются.

Одно из таких неосмысленных произведений — монолог Чацкого «А судьи кто?». Я до сих пор могу его продекламировать. Про чепчики было прикольно. А что там в забытых газетах времен Очаковских — фиг его знает. У современников наверняка проблем с пониманием не было. Но я был вне контекста.

И вот на моих глазах произошла удивительная вещь: этот монолог обрел смысл. И не потому, что я повзрослел и поумнел. А потому, что история России сделала очередной виток, и сатира Грибоедова вновь стала актуальной.

Давайте освежим в памяти этот монолог:

А судьи кто? — За древностию лет
К свободной жизни их вражда непримирима.
Сужденья черпают из забытых газет
Времен Очаковских и покоренья Крыма;
Всегда готовые к журьбе,
Поют все песнь одну и ту же,
Не замечая об себе:
Что старее, то хуже.
Где, укажите нам, отечества отцы,
Которых мы должны принять за образцы?
Не эти ли, грабительством богаты?
Защиту от суда в друзьях нашли, в родстве,
Великолепные соорудя палаты,
Где разливаются в пирах и мотовстве,
И где не воскресят клиенты-иностранцы *
Прошедшего житья подлейшие черты
Да и кому в Москве не зажимали рты
Обеды, ужины и танцы?
Не тот ли, вы к кому меня еще с пелен,
Для замыслов каких-то непонятных,
Дитёй возили на поклон?
Тот Нестор ** негодяев знатных,
Толпою окруженный слуг;
Усердствуя, они в часы вина и драки
И честь и жизнь его не раз спасали: вдруг
На них он выменил борзые три собаки!!!
Или вон тот еще, который для затей
На крепостной балет согнал на многих фурах
От матерей, отцов отторженных детей?!
Сам погружен умом в Зефирах и в Амурах,
Заставил всю Москву дивиться их красе!
Но должников *** не согласил к отсрочке:
Амуры и Зефиры все
Распроданы поодиночке!!!
Вот те, которые дожили до седин!
Вот уважать кого должны мы на безлюдьи!
Вот наши строгие ценители и судьи!
Теперь пускай из нас один,
Из молодых людей, найдется — враг исканий,
Не требуя ни мест, ни повышенья в чин,
В науки он вперит ум, алчущий познаний;
Или в душе его сам бог возбудит жар
К искусствам творческим, высоким и прекрасным,
Они тотчас: разбой! пожар!
И прослывет у них мечтателем! опасным!! -
Мундир! один мундир! он в прежнем их быту
Когда-то укрывал, расшитый и красивый,
Их слабодушие, рассудка нищету;
И нам за ними в путь счастливый!
И в женах, дочерях — к мундиру та же страсть!
Я сам к нему давно ль от нежности отрекся?!
Теперь уж в это мне ребячество не впасть;
Но кто б тогда за всеми не повлекся?
Когда из гвардии, иные от двора
Сюда на время приезжали, -
Кричали женщины: ура!
И в воздух чепчики бросали!

* Клиенты-иностранцы. — В древнем Риме клиентами называли тех, кто, находясь в зависимости от римских граждан, пользовался их поддержкой и выполнял их поручения. Здесь Чацкий намекает на французов, живших в богатых дворянских домах. Среди этих французов было много реакционных политических эмигрантов, бежавших из Франции во время французской буржуазной революции.
** Нестор — имя греческого полководца (из поэмы Гомера «Илиада»). В нарицательном смысле имя Нестор стало обозначать предводителя, главаря.
*** Должник — В грибоедовское время это слово обозначало не только того, кто должен деньги, но и того, кто одолжил их (кредитора).

Перечислим сходство с нашим временем. Уже три года как у строк о покорении Крыма новое содержание. Прогнившая судебная система. «Отечества отцы […] защиту от суда в друзьях нашли, в родстве, великолепные соорудя палаты» (конечно, отечества отец у нас один, но и у сына палаты ничего так). Мундир выше познаний и искусств.

Сегодня школьникам легче учить монолог Чацкого, чем лет 15 назад. Единственное, что не воскресло два века спустя — крепостное право.

Так и живем.